Чёрный смерч - Страница 96

«А потом, – Уника скорбно покачала головой, – тьму лет спустя, когда забудется самая память о сегодняшних делах, а размножившиеся люди дойдут в эти пределы, можно представить, какие преужасные легенды родятся об этой пещере и о чудовище, что охраняет её. И тогда, наверное, отыщется витязь, который, не ведая сомнений, в простоте душевной сокрушит демона и прекратит никчёмную жизнь героев древности». Но это будет ещё не скоро, и она, Уника, ничего об этом не узнает. Её дело – по-человечески похоронить умерших и наладить какое ни на есть прозябание оставшихся в живых.

И в это время, в разгар скорбных трудов, настиг Унику последний подарок чужинского мага. Словно вторая пара глаз открылась в душе, стало видно ясно и далеко до самых крайних пределов. Даже когда йога смотрела глазами умирающего мэнковского колдуна, не видела она такого. Весь мир можно было объять взглядом за одно мгновение. Шумели леса, текли реки, колыхало горькой водой море, гремели грозы, падал снег… В этом мире жили люди и их враги. Бродили по чащобам кровожадные ночные карлики, скрывались в горах дикие великаны, последние уцелевшие согнутые доживали век на топких болотах. Мир был таким же, как и прежде, и лишь мэнков не было ни одного. Огромные пространства, необозримые земли теперь были пусты и ждали, когда их увидит человек. Стояли брошенные посёлки, осыпался неубранный хлеб, волки жадно резали беспризорные стада. Как будут ликовать люди, какие легенды сочинят о гибели грозного противника! В этих мифах будет всё – мудрость и злость, героизм и жестокость. Не будет там только правды, потому что никому на свете стареющая йога не расскажет, что произошло на самом деле.

И ещё Унику не оставляло видение иной земли – земли, которую покинули люди. Там тоже стоят брошенные селения и волки жируют на бесхозных стадах. И передовые отряды мэнков сторожко подходят к городьбе, ждут всяческой каверзы и не могут поверить в неслыханную удачу. А когда поверят, тоже сочинят удивительные и неправдоподобные сказки.

Лишь одним та земля отличается от этой: в подземных хоромах в далёких северных горах неупокоенными лежат тела тех, кто развёл врагов по разным мирам, потому что общий мир был для них слишком тесен. Там нет сухоглазой йогини Уники, которая могла бы отдать им последний долг.

– Туран! – крикнула йога. – Ты хорошо запомнил, что надо сделать, если вдруг меня не окажется рядом?

– Запомнил. – Бывший старейшина ничуть не удивился напоминанию, потерявшему, кажется, всякий смысл. – Живых накормить, мёртвых – похоронить.

Это хорошо. Значит, и в том мире всё будет справлено честь честью. Может быть, не так пригоже, но непотребства не случится.

– Мы скоро уходим, так ты, Туран, следи, чтобы тут всё было в порядке. Стариков корми как следует…

– Сделаю, – пророкотало в чудовищной глотке.

– Баюн кузнечиков есть любит, ты ему летом приноси хоть изредка. Сумеешь поймать кузнечика?

– Осилим, – согласился великан, выпустив аршинные когти.

Ещё несколько часов ушло на то, чтобы хоть как-то ухичить обитателей пещеры. Уника вымыла слабо отбивающихся стариков в ледяной воде ручья, разожгла на песке костёр, чтобы закоченевшие существа могли отогреться. Покормила горячим тех, кто при жизни привык есть горячее. Ведь и согнутые, и предки Баюна знали огонь и умели печь пищу в углях.

Роник старательно и упорно разминал отвыкшие от ходьбы ноги. До сих пор он не задал ни одного вопроса, удовлетворившись обещанием, что позже, когда появится хоть немного свободного времени, ему всё будет рассказано. Недетское всепонимание светилось в его глазах, и Уника подумала, что вряд ли хотя бы один из шаманов, живших на земле в прежние времена, за свой долгий век так много путешествовал по верхнему миру, сколько этот мальчонка с пухлыми щеками и без единой морщины на лице.

– Как только ноги у тебя забегают, – сообщила Уника, споро управляясь с делами, – так и домой пойдём. Мать тебя уже похоронила, меня клянёт. От меня теперь весь народ шарахается, ровно от чумной. Смотри, как бы на твою долю этой беды не досталось. Ты у демона в лапах побывал, так тебя самого теперь демоном счесть могут. А уж пальцами, всяко дело, показывать станут.

Роник молча кивнул: «Понимаю».

– Выдюжишь такое? – спросила йога и вновь встретила спокойный кивок.

Под вечер Роник, не оставлявший попыток подняться на ноги, сумел-таки на получетвереньках выбраться на вольный воздух. Солнце уже скатывалось к небоземной черте, но всё вокруг было залито прозрачным осенним светом. Уника, вышедшая следом за мальчиком, огляделась окрест, который раз прислушалась, стараясь понять, что творится в магических сферах. Неспокойно было в мире в этот тихий вечерний час. Беда близилась и вот-вот должна была прорваться во внешний мир. Прошла еще минута, и Уника всем своим волшебством ощутила звонкий удар, словно тетива лопнула на слишком сильно натянутом луке.

Неясная, но вполне ощутимая тьма заволокла половину мироздания, замутив чистоту вечернего света. Так бывает, если неподалёку объявился чёрный смерч, кружит, рассыпая горелые хлопья и пачкая колоземицу. Но на этот раз никакой Хобот, никакая чёрная пурга не могли сравниться с тем, что неслось по поднебесью в виде непроглядной, напоённой пламенем тучи.

– Там кто-то есть! – закричал Рон. – Оно сюда летит! Когда я был в другом мире, видел это – оно страшное!

– Назад! – выдохнула Уника. – В пещеру!

Уника, волоча за собой Рона, спешно пробиралась сквозь узкий лаз. Сзади, сопя, продирался Туран. Они едва успели попасть к подземному ручью, когда сверху донёсся глухой удар, рёв, скрежет ломаемого камня. Должно быть, наверху на день пути не осталось ни одного целого дерева. Со сводов пещеры обвалилось несколько камней, впервые за бездну лет взволновалась гладь подземного озера. Живые мертвецы сбились в кучу, бессвязно лопоча. Уника поспешно раскидывала амулеты, шептала тайные слова, ворожила что-то. Потом обессиленно откинулась на песок.